СОГЛАСИЕ ПОТЕРПЕВШЕГО НА ПРИЧИНЕНИЕ ВРЕДА КАК ОБСТОЯТЕЛЬСТВО, ИСКЛЮЧАЮЩЕЕ ПРЕСТУПНОСТЬ ДЕЯНИЯ

А. С. РАБАДАНОВ, докторант кафедры уголовной политики и организации предупреждения преступлений Академии управления МВД России E-mail: [email protected]

Научная специальность: 12.00.08 - уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право

у//////////////////////////^^^^

Аннотация. Автор рассматривает согласие потерпевшего на причинение вреда как обстоятельство, исключающее преступность деяния. Исследуются вопросы социального назначения данного института, условия правомерности на причинение вреда при согласии потерпевшего и их особенности.

Обосновав свою позицию по поводу того, что институт согласия потершего на причинение вреда в уголовном законодательстве должен иметь место, автор предлагает дополнить Уголовный кодекс РФ новой статьей 42.1 «Согласие потерпевшего на причинение вреда».

Ключевые слова и словосочетания: согласие потерпевшего, профессиональные обязанности, причинение вреда, обстоятельства защиты, преступное посягательство, правоохраняемые интересы.

Annotation. The author considers the consent of the victim to injury as a circumstance precluding criminality. Investigate questions of social purpose of the institution, in terms of legality of injury, with the consent of the victim and their features.

Basing its position on the fact that the consent of the institute potershego to injury in the criminal law should take place, the author proposes to add a new Criminal Code article 42.1 « The consent of the victim"s reasons nenie harm».

Key words and word combinations: consent of the victim, professional duties, causing harm, the circumstances of protection, criminal trespass, legally protected interests.

Рецензент - А.Н. Варыгин, доктор юридических наук, профессор *у///////////////////////////^^^^

Согласие на причинение вреда в теории уголовного права в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, рассматривается уже давно1. Вместе с тем единого мнения о его юридической природе не сложилось.

Так, по мысли Н.Д. Дурманова, согласие потерпевшего на причинение вреда регулируется нормами не уголовного права, а других отраслей права. На этом основании делается вывод о том, что согласие потерпевшего на причинение вреда не должно включаться в перечень обстоятельств, исключающих преступность деяния2. Сходную позицию занимал и М.И. Якубович3.

Однако существует и противоположенное мнение.

A.A. Пионтковский и М.Д. Шаргородский рассматривали согласие потерпевшего на причинение вреда как обстоятельство, исключающее общественную опасность деяния4, а И.И. Слуцкий считал, что при согласии потерпевшего исключаются и общественная опасность и противоправность деяния5.

По мнению А.И. Санталова, согласие потерпевшего устраняет посягательство на охраняемый законом интерес, который находится в полном распоряжении лица, давшего согласие на причинение ущерба этому интересу6; иными словами, при согласии потерпевшего отсутствует объект посягательства.

Что касается первой точки зрения, то мы считаем уместным привести мнение на проблему со-

прикосновения и взаимопроникновения уголовного права и смежных отраслей права А.Ф. Зелинского, который писал, что в уголовном праве многие понятия и институты основаны на гражданском, административном и других отраслях права, однако это не вызывает сомнений в их отраслевой принадлежности, коль скоро речь идет об уголовной ответственности7.

Относительно вопроса об общественной опасности причинения вреда с согласия потерпевшего следует отметить, что не всякое согласие потерпевшего может исключить общественную опасность деяния. Так, согласие собственника на уничтожение имущества (например, жилища) может негативно отразиться на законных правах других членов семьи, хотя последние могут и не являться собственниками уничтоженного имущества. В зависимости от способа уничтожения может возникнуть также угроза имуществу третьих лиц.

Дикий случай произошел, например, в 2002 г. в Германии. Житель г. Ротенбург Армин Майес на сайте знакомств познакомился с жителем Берлина Юргеном Брандесом, желавшим свести счеты с жизнью и, с согласия последнего, убил его и затем съел. Арест каннибала произошел после того, как он дал в Интернете новое объявление о знакомстве, в котором не скрывал, что оно должно закончиться поеданием частей тела жертвы: «Ищу молодого, хорошо сложенного человека в возрасте от 18 до 30 лет, чтобы зарезать и съесть его»8.

Приведенные примеры, особенно последний, казалось бы невозможный в наше время, наглядно показывают, что вред, причиняемый с согласия потерпевшего, тем не менее может обладать высокой степенью общественной опасности.

Мы считаем, что с точки зрения задач уголовного права ненаказуемым должно являться причинение вреда с согласия потерпевшего лишь в тех случаях, когда общественная опасность деяния полностью исключается. Критерии правомерности причинения вреда при таких условиях разработаны достаточно подробно.

Во-первых, лицо, дающее согласие на причинение вреда, должно быть дееспособным, т.е. в соответствии со ст. 21 ГК РФ способным своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их в полном объеме. Если же лицо не является дееспособным, как представляется, ни о каком добровольном согласии речи быть не может.

Как писал по этому поводу Н.С. Таганцев, в случаях, когда недееспособный имеет представителя, согласие, имеющее юридическое значение,

может исходить и от последнего, но только, конечно, в тех пределах, в которых закон предоставляет ему право заменять волю недееспособного9.

Во-вторых, согласие должно быть добровольным.

В.И. Михайлов писал, что согласие лица представляет собой свободное волеизъявление, включающее не только полную добровольность, но и полную осведомленность относительно последствий такого согласия10.

С точки зрения А.Н. Красикова, согласие есть выражение свободного волеизъявления лица на нарушение своих благ или поставление их в опасность (риск) как способ достижения личного интереса, с одной стороны, а с другой - на поведение третьего лица в рамках этого согласия11.

Невозможно полноценное согласие при наличии у субъекта психического расстройства, состояния опьянения, а также добросовестного заблуждения относительно характера и степени вредности деяния в отношении себя12.

В-третьих, лицо, согласившееся на причинение вреда, должно иметь реальное, а не предполагаемое право на распоряжение или уступку того блага или права, от которого отказывается или которому причиняется ущерб13.

Мы согласны с А.А. Пионтковским, который выделял при этом два условия:

1) согласие может распространяться лишь на те права и интересы, которые находятся в свободном распоряжении лица;

2) согласие может быть дано только в пределах свободного распоряжения своими личными правами и интересами»14.

Согласие не может иметь уголовно-правового значения в тех случаях, когда лицо согласилось на причинение вреда чужой вещи, которую выдавало за свою, либо не имело права пользоваться принадлежащим ему имуществом (например, имуществом, на которое наложен арест или которое находится под залогом)15.

В-четвертых, согласие не должно быть направлено на достижение общественно опасных целей. Преследование общественно полезных или общественно нейтральных целей в теории признается допустимым16.

Кроме того, как представляется, причинение вреда с согласия потерпевшего не должно нарушать общепринятых норм морали17.

В-пятых, согласие должно быть дано до причинения ущерба18.

Надо отметить, что Н.С. Таганцев допускал согласие во время причинения ущерба. Однако, на наш взгляд, в подобном случае меняется юридическая природа содеянного. Согласие на при-

чинение ущерба, полученное в момент его причинения, примыкает к примирению с потерпевшим, поскольку причинение вреда до согласия является преступлением.

Несмотря на то что в теории критерии правомерности причинения вреда при согласии потерпевшего разработаны достаточно подробно, как мы в этом убедились, тем не менее, ни разу за всю историю развития отечественного уголовного права данное обстоятельство нормативно закреплено не было.

С.Г. Келина в связи с этим даже заметила, что невключение в УК РФ 1996 г. такого обстоятельства, как согласие потерпевшего, следует признать пробелом российского уголовного законо-дательства19.

Для того чтобы выработать собственную позицию по поводу согласия потерпевшего, нам необходимо, прежде всего, разобраться именно в том, почему, несмотря на более чем столетнюю историю теоретического изучения этого вопроса, законодательно данное обстоятельство так и не было закреплено.

На наш взгляд, это объясняется следующими факторами:

1. Уголовно-правовые отношения носят публичный характер, т.е. сторонами этих отношений выступают: лицо, совершившее преступление, и государство, придающее собственно уголовно-правовым отношениям публичный характер. Потерпевший стороной уголовно-правового отношения не является20.

2. Причинение вреда при согласии потерпевшего не исключает причинения вреда третьим лицам, о чем лицо, причиняющее вред, знать не может.

3. Право на установление уголовно-правового запрета монополизировано государством. Закрепление в законе согласия потерпевшего в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, нарушает эту монополию, размывает четкие границы дозволенного поведения и тем самым способствует правовой дезориентации граждан.

4. Закрепление данного обстоятельства в законодательстве неминуемо спровоцирует волну посягательств, сопряженных с давлением на потерпевшего, вынуждаемого к согласию на причинение вреда.

5. Государство принципиально запрещает достаточно широкий круг деяний на том основании, что независимо от отношения потерпевшего к причинению ему вреда, лицо, оставшееся безнаказанным, способно вновь причинить вред уже другому потерпевшему.

ПАНОВ МИХАИЛ ВЛАДИМИРОВИЧ - 2009 г.

УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ПРИЧИНЕНИЕ ВРЕДА С СОГЛАСИЯ ЛИЦА ИЛИ ПО ЕГО ПРОСЬБЕ

А.В. Савинов,

профессор Калужского филиала РПА Минюста России,

кандидат юридических наук, доцент

В статье рассматриваются условия привлечения к уголовной ответственности за причинение различного вреда с согласия лица или по его просьбе; подробно исследуются ситуации причинения смерти по просьбе потерпевшего.

The article discusses the context of criminal liability for causing various damage, with the consent of the person or at his request; investigated in detail the situation of causing death at the request of the victim.1

Следственно-судебная практика сталкивается с ситуациями, при которых деяние лица, содержащее признаки того или иного состава преступления, совершается с согласия потерпевшего лица или по его просьбе, с четкими и понятными обеим сторонам правоотношения согласованными пределами такого вреда, причиненного объекту уголовно-правовой охраны. В этой связи, необходимо учитывать указанные особенности основания уголовной ответственности за вред, причиненных в таких обстоятельствах; либо условия, наличие которых будет устранять преступность вредоносного деяния.

При этом, согласие лица на причинение ему вреда следует понимать как утвердительный ответ (разрешение) на предложение со стороны иного лица причинить вред охраняемым уголовным законом социальным благам (правам) или интересам первого лица. Также согласие может иметь форму взаимной договоренности о совершении вредоносных действий (бездействия) в виде устного или письменного соглашения с причинителем вреда или иным лицом. Как правило, предложение о причинении вреда поступает непосредственно от того лица, которое впоследствии и совершает соответствующее деяние. Однако, допустимы ситуации, когда предложение или взаимная договоренность о причинении вреда следуют от иного управомоченного лица (третьей стороны), непосредственно не участвующей в причинении вреда. Например, предложение о трансплантации органа ребенку, сделанное его матери, может поступить от главного врача больницы, а фактически операцию по трансплантации органа или ткани проводит хирург-трансплантолог.

Savinov A., Criminal liability for infliction of harm with the consent of the person or at his request

Просьба лица о причинении ему вреда представляет собой обращение к другому лицу, призывающее удовлетворить желание лица причинить вред его правам и интересам. Мотивация такого желания может быть различной: стремление оказать помощь другому лицу или группе лиц, соблюдение требований религиозных обрядов, желание проверить собственный организм на выносливость и т.п. Важно, чтобы такая мотивация не носила противозаконный характер и не была направлена на нарушении прав и интересов других лиц. Просьба лица о причинении ему вреда, в отличие от согласия лица, представляет собой активное поведение, что на практике встречается реже в силу очевидных психологических причин (нежелание зла самому себе). Однако, это не устраняет возможности рассмотрения просьбы в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния.

В силу различного грамматического толкования терминов «согласие» и «просьба», мы считаем необходимым рассматривать оба названных термина как равнозначные, но не тождественные, употребляя их через разделительный союз «или».

Во многих ситуациях причиненный при наличии согласия или просьбы лица вред охраняемым уголовным законом социальным ценностям признается правомерным, несмотря на отсутствие данного вида обстоятельств, исключающих преступность деяния, в главе 8 УК РФ. Судебная практика вынуждена учитывать этот пробел уголовного законодательства, разрешая такие правовые коллизии на основе принципа целесообразности. Так, например, признается правомерным вред здоровью, причиненный донору при трансплантации его органа; вред, причиненный с согласия лица интересам неприкосновенности его частной жизни в ходе осуществления оперативнорозыскной, частной детективной или иной деятельности и т.п.

Однако, жизненных обстоятельств, в которых могут совершаться действия, причинившие вред охраняемым уголовным законом правам и интересам лица по его просьбе либо с согласия, великое множество. Данные обстоятельства могут затрагивать разнообразные сферы общественных отношений: медицинских, спортивных, религиозных, гражданско-правовых, научно-эксперимен-тальных, сексуальных и т.п. И в каждом случае необходимо индивидуально определять пределы правомерности причинения вреда, превышение которых должно влечь уголовную и иную ответственность.

Представляется, что установление пределов правомерности причинения вреда в рассмотренных обстоятельствах необходимо осуществлять путем формального определения признаков конкретного вреда, причиненного с согласия или по просьбе лица.

На наш взгляд, необходимо безоговорочно согласиться с точкой зрения о признании неправомерным причинения смерти с согласия или по просьбе лица. Однако, данный вопрос рассматривается в юридической доктрине преимущественно с позиции эвтаназии («euthanasia», греч.: eu - хорошо, благородно и thanatos - смерть). Этот термин впервые был предложен в XVI в. английским философом Френсисом Бэконом и обозначал легкую, безболезненную смерть, которая не сопровождается длительной тяжелой агонией

и не вызывает физических и моральных мучений для умирающего человека и его близких. В настоящее время общепринятым является понимание эвтаназии как лишения жизни неизлечимо больного человека по его просьбе с целью прекращения его страданий. В России, в соответствии со ст. 45 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан, эвтаназия запрещена.

Вместе с тем, представляется, что причинение смерти неизлечимым больным по их просьбе или с их согласия не исчерпывает перечень всех возможных жизненных ситуаций, в которых такой вред причиняется. В доктрине рассматривались случаи возможного причинения смерти при осуществлении псевдорелигиозных обрядов; медицинских действий, не связанных с лечением заболеваний; сексуальных контактов; экстремальных конкурсов и т.п. В этой связи, представляется необходимым рассмотрение проблемы правовой оценки причинения смерти с согласия или по просьбе лица в более широком, чем эвтаназия, смысле.

Одним из наиболее шокирующих примеров причинения смерти по просьбе потерпевшего лица, не связанного с его эвтаназией, является случай, произошедший в современной Германии. Уголовный процесс по делу Армина Майвеса - специалиста по компьютерам из Ротенбурга, состоялся в земельном суде Касселя в 2003 году.

По данным следствия, в начале 2001 года 42-летний А. Майвес поместил объявление на трех сетевых гомосексуальных чатах, посвященных теме каннибализма. В объявлении Майвес сообщил, что разыскивает «хорошо сложенного человека, согласного стать жертвой каннибала». На призыв откликнулись более 400 человек. Среди них наиболее настойчивым в желании быть съеденным оказался 43-летний житель Берлина, программист компании Siemens Бернд-Юрген Брандес. 10 марта 2001 года Брандес приехал из Берлина в дом Майвеса в Ротенбурге.

По материалам следствия, Армин Майвес с разрешения гостя отрезал Брандесу половой орган, зажарил его с чесноком, и они вместе съели это блюдо. Затем Брандес на протяжении десяти часов умолял Майвеса «отрезать ему еще что-нибудь» и в конце концов убить. В итоге потерпевший потерял сознание от сильной потери крови, и гостеприимный хозяин 18-сантиметровым кухонным ножом совершил его убийство. Сцена убийства и последующего поедания была записана людоедом на видеокамеру, которую затем приобщили к материалам уголовного дела.

После убийства Майвес поцеловал труп, попросил прощения, а затем расчленил тело Брандеса и хранил его части в морозильной камере, снабдив их надписями «вырезка», «филе» и «стейк». В течение нескольких следующих месяцев Майвес съел около 20 кг мяса своей жертвы. Преступника арестовали только в декабре 2002 года. Армин Майвес был признан виновным в убийстве из сострадания и приговорен судом к 8,5 годам лишения свободы. Прокуратура тут же обжаловала решение суда.

В ходе повторного рассмотрения уголовного дела во Франкфуртском суде были проанализированы и учтены дополнительные обстоятельства дела и

исследованы иные аспекты этого преступления. Подсудимому инкриминировали циничную эксплуатацию нестабильного состояния психики жертвы для удовлетворения своих преступных желаний. Суд отметил, что не только жертва, но и людоед участвовал в акте каннибализма ради получения сексуального удовлетворения, так что говорить о «доброте» подсудимого было бы некоторым преувеличением. Кроме того, убив Брандеса, каннибал еще долгое время «нарушал покой умершего», что также является преступлением, и не было учтено при первом рассмотрении дела. Также, как видно на одной из видеозаписей, сделанных самим подсудимым, разделывая тело, он сказал: «Следующий будет не таким жирным». В итоге Армин Майвес был приговорен к пожизненному заключению.

На суде также отмечалось, что в Германии процветает каннибализм, только этого не хотят замечать. По словам самого Майвеса, в стране около 700 его единомышленников. Расследование установило, что Майвес находился в электронной переписке с более чем 200 людей, которые разделяли его фантазии. По крайней мере, пятеро сами явились в гости к каннибалу, говоря о своем желании быть съеденными. До конца пошел только Брандес. Остальных испугавшихся каннибал спокойно отпустил домой.

Приведенный пример иллюстрирует, что в современной действительности возможны ситуации причинения смерти по просьбе потерпевшего лица даже при условии отсутствия невменяемости, как со стороны виновного лица, так и жертвы убийства. Это свидетельствует о наличии в современном обществе не вполне «здоровых» морально-этических представлений о добре и зле, искаженного восприятия ценности и значимости человеческой жизни, как объекта уголовно-правовой охраны. Появляется необоснованная вседозволенность, основанная на увеличивающемся информационном потоке агрессивно-насильственного характера в средствах массовой информации и сети Интернет. Из общей совокупности мотивации виновного лица, причинившего по просьбе потерпевшего смерть, весьма проблематично «вычленить» мотивы сострадания, как доминирующие.

Например, в 2004 году в Ростовской области были осуждены 17-летняя П. (к пяти годам лишения свободы) и 14-летняя Ш. (к 4,5 года лишения свободы) за то, что они задушили 32-летнюю женщину, страдавшую от полученных в результате аварии травм. Согласно материалам уголовного дела, парализованная женщина испытывала сильные боли при любой попытке пошевелиться. Устав мучиться, женщина обратилась за помощью в причинении ей смерти к живущей по соседству 14-летней девочке. Сначала девушки пытались умертвить женщину, введя ей в вену шприцом воздух, однако из-за отсутствия медицинского опыта, в вену они попасть так и не смогли. После этого девушки, по совету заказчицы, задушили ее веревкой. Оплату за убийство они взяли сами в указанном больной женщиной месте в сумме 4750 рублей. Виновные были осуждены по п.п. «в», «ж», «з» ч. 2 статьи 105 УК РФ (убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, совершенное группой лиц по предварительному сговору из корыстных побуждений), так как суд посчитал

доказанной корыстную мотивацию убийства в качестве доминирующей, а сострадание к потерпевшей - в качестве факультативной.

В конце 2007 года в Архангельской области был вынесен суровый приговор мужчине, который лишил жизни пенсионерку по ее же просьбе. Его осудили на девять лет лишения свободы. Следствием установлено, что в августе 2007 года безработный житель села Красноборск Николай П. договорился с неизлечимо больной 84-летней Софьей Поповой о ее убийстве. Пенсионерка долгое время мучилась от болезни ног. Ранее женщина неоднократно подумывала о самоубийстве, а также обращалась к своим знакомым и родственникам с просьбами лишить ее жизни. За исполнение просьбы женщины мужчине полагался «гонорар» в размере 6 тысяч рублей. В тот же вечер, находясь в состоянии алкогольного опьянения, П. совершил убийство потерпевшей.

Нам представляется недопустимым закрепление в отечественном уголовном законодательстве правомерной возможности причинения смерти человеку с его согласия или по его просьбе. Даже мотив сострадания у причинителя вреда не должен рассматриваться как условие правомерности такого вреда, так как по справедливому замечанию Г.В. Швекова в этом случае проявляются ложно понимаемые, а не действительные принципы гуманизма, так как подлинное человеколюбие и последовательное выполнение заложенного в законе принципа неприкосновенности личности безоговорочно требуют объявления недопустимым, преступным любого случая противоправного лишения жизни другого лица, независимо от того, какими мотивами при этом руководствовался виновный. Лишение человека жизни с его согласия или по его просьбе противоречит морали и интересам нашего общества, подрывает сознание неприкосновенности жизни человека, как высшей ценности, провозглашенной Конституцией РФ.

Из приведенных выше примеров следует, что даже если мотив сострадания имел место при причинении смерти потерпевшему по его просьбе или с его согласия, то, на наш взгляд, его не следует учитывать в качестве конститутивного признака состава такого убийства. Поэтому, нам представляется, что сострадание (при его наличии), безусловно, следует учитывать в процессе назначения наказания за причинение смерти потерпевшему лицу по его просьбе или с его согласия (п. «д» ч. 1 ст. 61 УК РФ), однако, важнее при этом установить формальный признак - наличие просьбы потерпевшего лица либо его согласия. Данный признак не является условием правомерности причинения смерти человеку в исследуемых обстоятельствах, а должен относиться к признакам превышения пределов правомерности причинения вреда. Его следует рассматривать как конститутивный признак специального состава преступления «Причинение смерти по просьбе или с согласия лица», имеющий смягчающее значение; Особенную часть УК РФ необходимо, на наш взгляд, дополнить соответствующим составом преступления.

Следует признать, что иногда судебная практика дает уголовно-правовую оценку таким действиям по ст. 105 УК РФ, без учета мотива сострадания в качестве смягчающего наказание обстоятельства. Так, в 2008 г. в Свердловской

области был осужден к 10 годам лишения свободы 41-летний Олег М., который совершил убийство своей парализованной «гражданской» супруги Светланой Фандеевой при следующих обстоятельствах.

Следствием было установлено, что за несколько месяцев до убийства в результате полученной травмы у потерпевшей был сломан пятый позвонок, и произошло смещение спинного мозга. Она провела в реанимации три месяца и затем была выписана домой в связи с нецелесообразностью дальнейшего лечения. Супруг все это время не отходил от постели женщины, как мог, старался облегчить ее страдания. «Я не хочу быть тебе обузой! - плакала потерпевшая. - Ты еще молодой, вся жизнь у тебя впереди! Я не хочу до конца жизни быть прикованной к постели, уж лучше умереть...». Потерпевшая умоляла супруга сделать ей последний укол. За несколько дней до смерти у нее начались сильнейшие боли и образовались пролежни. После очередной мольбы М. задушил С. Фандееву. Позже виновный пришел в ОВД с сообщением о явке с повинной. Именно это обстоятельство учитывалось судом в качестве смягчающего при назначении наказания.

Необходимо заметить, что неправомерным может признаваться и иной вред, например, вред половой неприкосновенности лица, не достигшего 16-летненего возраста, когда такое лицо дает согласие на совершение действий сексуального характера. Однако, рассмотрение данного признака в качестве критерия превышения пределов правомерности причинения вреда, представляется излишним в силу того, что противоправность таких вредоносных действий зафиксирована в диспозиции ст. 134 УК РФ.

Вопрос об оценке пределов правомерности причинения вреда здоровью человека с его согласия или по его просьбе следует также решать с учетом общих условий правомерности причинения вреда в рассматриваемых обстоятельствах, так как своим здоровьем лицо может распоряжаться, хоть и в ограниченных пределах. Например, в соответствии с Основами законодательства Российской Федерации об охране здоровья, медицинское вмешательство возможно только с согласия гражданина, который имеет право отказаться от медицинского вмешательства или потребовать его прекращения (ст. ст. 30 - 32 Основ).

Вместе с тем, в юридической литературе этот вопрос решается дифференцированно в зависимости от тяжести вреда здоровью. Так, применительно к юридической оценке причинения тяжкого вреда здоровью человека с его согласия или по его просьбе существует ряд точек зрения. Одни специалисты полагают, что такие действия не исключают преступность деяния; другие - что они исключают противоправность; третьи решают этот вопрос, исходя из социальной полезности или вредности цели нанесения тяжкого вреда здоровью.

Последние авторы полагают, что если согласие на причинение вреда здоровью было дано для достижения социально-полезной цели (например, для трансплантации органов или тканей, для проведения научного эксперимента и т.п.), то оно устраняет преступность деяния. Причем, В. В. Орехов считает, что такие же правила следует распространять на случаи причинения средней тяжести вреда здоровью по просьбе или с согласия лица. Причинение легкого вреда

здоровью с согласия лица, по мнению автора, не является преступным в любом случае, так как возбуждение или прекращение такого уголовного дела зависит от самого потерпевшего. Однако, на наш взгляд, установление дополнительных условий правомерности или неправомерности, распространяющихся только на ситуации причинения вреда здоровью человека, нам представляется нецелесообразным.

Одним из условий наступления уголовной ответственности за причиненный с согласия или по просьбе лица вред, является совершение действий (бездействия), запрещенных действующими нормативно-правовыми актами или направленных на достижение противоправной цели. Указанное условие причинения вреда включает в себя два взаимосвязанных аспекта: объективный и субъективный.

Объективный аспект названного условия противоправности причиненного вреда с согласия (по просьбе) лица отражает содержание действий причинителя вреда, не основанных на положениях действующего законодательства РФ либо подзаконных нормативных актах. Это означает, что совершение незаконных действий по просьбе лица или с его согласия, причинивших вред интересам такого лица, во всех случаях не могут признаваться совершенными при обстоятельствах, исключающих преступность такого деяния.

Так, например, просьба женщины о производстве ей аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля, с одновременным согласием женщины на возможные негативные последствия для ее здоровья, не освобождают причинителя вреда от уголовной ответственности за незаконное производство аборта (ст. 123 УК РФ); нарушение техники безопасности или иных правил охраны труда, либо требований пожарной безопасности, совершенные с согласия работника предприятия, которые привели к причинению тяжкого вреда здоровью или смерти последнего, следует также рассматривать как преступление (ст. ст. 143, 219 УК РФ).

Субъективный аспект рассматриваемого условия противоправности совершаемых действий означает, что причинитель вреда действует по просьбе лица либо с его согласия, сознавая конечную противоправную цель этого лица (например, цели последующего причинения убытков третьим лицам). Иными словами, необходимо при уголовно-правовой оценке обстоятельств причинения вреда по просьбе или с согласия лица в каждом случае устанавливать не только субъективное отношение причинителя вреда к своим собственным действиям (первичную цель), но и его отношение к целям, которых стремилось достичь лицо, высказавшего такую просьбу или согласие (производная цель). Следовательно, осознание противоправного намерения лица, давшего согласие (просьбу) на причинение вреда причинителем такого вреда, исключает правомерность его действий, которые могут быть квалифицированы как соисполнительство или пособничество в совершении другого преступления или приготовления к нему.

Так, например, причинение вреда здоровью призывнику или военнослужащему по их просьбе в целях их уклонения от призыва на военную службу или от прохождения альтернативной гражданской службы либо с целью

уклонения от исполнения обязанностей военной службы следует рассматривать как преступные действия (ст. ст. 328, 339 УК РФ), так как деяние лица, которому был причинен вред здоровью, было направлено на достижение противоправных целей. Равно как и уничтожение имущества по просьбе собственника с целью получения им страховой премии либо причинение вреда здоровью по просьбе лица для последующего получения пенсии по инвалидности (ст. 165 УК РФ) и т.п.

В соответствии с ч. 3 ст. 1064 ГК РФ «Общие основания ответственности за причинение вреда», в возмещении вреда может быть отказано, если вред причинен по просьбе или с согласия потерпевшего, а действия причинителя вреда не нарушают нравственные принципы общества.

Таким образом, в настоящее время в следственно-судебной практике существует объективная необходимость выработки четкого механизма реализации уголовной ответственности за вред, причиненный с согласия или по просьбе лица, и более тщательной и понятной правовой регламентации обстоятельств, при которых такие вредоносные действия будут признаваться правомерными.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Бавсун М. В. Целесообразность в уголовном праве. Монография. - Омск: Омская академия МВД России, 2004.

2. Дубовец П. А. Ответственность за телесные повреждения. М., 1964.

3. Жижиленко А. А. Преступления против личности. М.-Л., 1927.

4. Капинус О.С. Легкая смерть или спасение души // Закон. 2005. № 6.

5. КнязевД.С. Эвтаназия и ее уголовно-правовая оценка // Российский следователь, 2009,

6. Орехов В. В. Необходимая оборона и иные обстоятельства, исключающие преступность деяния. - СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2003.

7. Пионтковский А. А. Курс советского уголовного права. Часть Общая. Преступление. М., 1970. Т. 2.

8. Савинов А. В. Причинение вреда с согласия лица или по его просьбе: медицинский, спортивный, гражданско-правовой, научно-экспериментальный и иные аспекты // Уголовное право. 2011. № 4.

9. Сахаров А. Б. Обстоятельства, исключающие преступность деяния // Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. М., 1996.

10. Семенов И.С. К вопросу об этико-правовом статусе эвтаназии в контексте права на жизнь: теория и судебная практика //Адвокат, 2009, № 7.

11. Советское уголовное право. Часть Общая. Л., 1960.

12. Чернышева Ю.А. Проблема эвтаназии: с позиции "за" и "против" // Медицинское право, 2008, № 3.

13. ШвековГ.В. Первый советский уголовный кодекс. М., 1970.

Во­прос о видах таких обстоятельств остаётся дискуссионным в науке уголовного права. Например, А.А. Пионтковский и Н.Г. Кадников к таким обстоятельст­вам относят не только те, которые указаны в уголовном законе, но и иные, определяемые другими отраслями пра­ва. По мнению других исследователей, этот перечень должен быть ограничен нормами уго­ловного закона .

В уголовно-правовой литературе к иным обстоятельствам, не содержащимся в УК России, относят: согласии потерпевшего, осуществление своего права, а также исполнение профессиональных функций и обя­занностей.

Согласие потерпевшего. Не считается преступлением причинение вреда охра­няемым интересам, если оно совершено с согласия потер­певшего, в свободном распоряжении которого находится данный интерес. Теория и судебная практика выработали условия правомерности причинения вреда с согласия по­терпевшего.

1. Согласие на причинение вреда дано в отношении таких благ и интересов, которые находятся в его свободном рас­поряжении и круг которых довольно ограничен : в основ­ном это имущественные права, то есть правомочия по по­воду конкретного имущества. Главное условие – чтобы деяние не охватывало причинение вреда охраняемым инте­ресам третьих лиц (например, уничтожение имущества с согласия потерпевшего общеопасным способом – путём поджога).

2. Согласие должно быть дано в пределах того объёма правомочий, которые дают право лицу свободно распоря­жаться своими правами и интересами , то есть согласие на причинение вреда наиболее ценным личным правам и ин­тересам субъекта не устраняет преступность деяния. В уголовном законе существуют специальные нормы, кото­рые предусматривают ответственность за причинение вре­да потерпевшему даже в том случае, когда он выразил на это своё согласие (незаконное производство аборта (ст. 123 УК); половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16-летнего возраста (ст. 134 УК); умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК). В ситуациях лишения жизни с согласия потерпевшего (эвтаназия) это расценивается как умышлен­ное убийство, но учитывается как обстоятельство, смягчающее наказание (п. «д» ч. 1 ст. 61 УК РФ).

История знает и иное решение вопроса: первая редак­ция УК РСФСР 1922 г. предусматривала, что лишение че­ловека жизни, совершенное из сострадания и по настойчивой просьбе убитого, признаётся непреступным (вскоре эта нор­ма была отменена). Русское дореволюционное уголовное за­конодательство также не уравнивало умышленное убийство с убийством по согласию. В Уложении 1903 г. закреплялось положение об уменьшенной ответственности за убийство, «учиненное по настоянию убитого и из сострадания к нему».

3. Согласие должно быть результатом собственной воли . Субъект, выразивший согласие, должен быть вменяемым, достигшим возраста, с которого наступает дееспособность. Согласие даётся добровольно, а не вынужденно (под влия­нием обмана или под принуждением). Форма выражения согласия большого значения не имеет, вполне достаточно согласия молчаливого, словес­ного или заявленного конклюдентными действиями (жес­тами).

4. По времени согласие должно предшествовать причи­нению вреда : согласие следует отличать от прощения, ко­торое возможно сразу после причинения вреда. Согласие, взятое обратно, теряет силу, но только до того, как деяние было совершено (если человек, связанный по его просьбе, потребует освобождения, то дальнейшее удержание его в таком состоянии носит противозаконный характер);

Осуществление своего права . Причинение вреда при осуществлении своих частных прав не признается преступным, если не нарушены преде­лы правомочий, установленные законом.

Выделяют ряд условий правомерности осуществления своего права, оно должно:

быть действительным , то есть принад­лежать лицу на основании какой-либо нормы права;

осуществляться в рамках, определённых законом ;

осуществляться в формах, разрешенных законом ;

осуществление права не должно вызывать причинения существенного вреда охраняемым интересам или отличать­ся жестокостью .

Когда лицо нарушает порядок реализа­ции своих законных прав или реализует их в формах, про­тиворечащих закону, а также при осуществлении лицом предполагае­мого права, которое в действительности ему не принадле­жит, может наступить уголовная ответственность за самоуправство (ст. 330 УК РФ).

Исполнение профессиональных функций и обязанностей.Если профессиональные функции исполняются в соот­ветствии с определёнными условиями (условиями право­мерности осуществления деятельности), то исключается их преступность. Таких условий несколько:

Данная профессиональная деятельность разрешена за­коном, а выполнение обязанностей основано на нормах права;

Деятельность осуществляется строго в пределах и в соответствии с целями, определяемыми законом;

Действия выполняются средствами и способами, ука­занными в соответствующем нормативном акте.

Соблюдение перечисленных условий определяет над­лежащее выполнение профессиональных функций и обя­занностей, что даёт право признать непреступным возмож­но сопутствующее им причинение вреда. Например, спортсмен в спортивном поединке причиняет травму сопернику.

При причинении вреда в связи с ненадлежащим ис­полнением функций и обязанностей виновное лицо может быть привлечено к уголовной ответственности (такие случаи специально указаны в ст. 124, 143, 215, 219, 225, 236, 247, 248, 249, 251, 293 УК РФ). Уголовным кодексом предусмотрена от­ветственность за незаконное осуществление конкретных видов профессиональной деятельности: незаконное производство аборта (ст. 123 УК РФ), незаконное предпри­нимательство (ст. 171 УК РФ), незаконная банковская деятельность (ст. 172 УК РФ).

Следует отметить, что ненадлежащее исполнение про­фессиональных функций и обязанностей совершается с не­осторожной формой вины , а незаконное исполнение такой деятельности предпола­гает только умышленную вину.

Названные обстоятельства, исключающие преступность деяния, в полной мере соответствуют юри­дической природе аналогичных обстоятельств, включен­ных в гл. 8 УК России. По мнению Н.Г. Кадникова, целесообразно внесение их в УК с целью отражения всей системы таких обстоятельств, которые внешне схожи с признаками деяний, предусмотренных Особенной частью УК России, но совершаемы для защиты правоохраняемых интересов или достижения общественно полезных целей.

Тема 14. ПОНЯТИЕ И ЦЕЛИ НАКАЗАНИЯ

1. Понятие наказания и его признаки.

2. Соотношение понятий уголовного наказания и уголовной

ответственности.

3. Соотношение уголовного наказания с ины­ми мерами государственного принуждения.

4. Цели наказания и их эффективность.

• Ризаева Дана Эльдаровна - аспирант кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики Российского университета дружбы народов
• Манна Аммар Абдуль Карим - кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики Российского университета дружбы народов

Аннотация:

В статье дается характеристика общих правовых основ, которые регулируют институт обстоятельств, исключающих преступность деяния, в англо-саксонской системе права на примере Англии и США. Особое внимание уделено такому обстоятельству, исключающие преступность деяния, как «согласие потерпевшего». Охарактеризована юридическая природе данного обстоятельства, значимость и уголовно – правовые аспекты в применение данного обстоятельства на практике.

Ключевые слова:

англо-саксонская правовая система, обстоятельств, исключающих преступность деяния, согласие потерпевшего, уголовное право, США, уголовно-правовая доктрина, Англия.

В научно-исследовательской литературе вопросы обстоятельств, исключающих преступность деяния, освещены неравномерно. В юридической науке под обстоятельствами, исключающими преступность деяния, следует понимать общественно полезные (социально приемлемые) и правомерные, внешне сходные с преступлениями поступки, которые исключают основание уголовной ответственности за вред, причиняемый интересам, охраняемым уголовным законом. Англосаксонская правовая система и ее специфика, несомненно, накладывают определенный отпечаток на уголовное право и институт обстоятельств, исключающих преступность деяния в частности.

В англосаксонской правовой системе развитие данного институт имеет две важные особенности: официальное отсутствие дефиниции «обстоятельства, исключающие преступность деяния» (имеется дефиниция – защита), отсутствие четкого разграничения обстоятельств. Причиной подобных проблемы является отсутствие теоретических дефиниций. Вследствие этого данный правовой институт в англосаксонском праве является крайне специфичным, т.к. в нем отсутствует строгая система, а большинство таких обстоятельств разрознено и определено одновременно системой общего права и статутными нормами. Ряд обстоятельств решается на основании прецедентов.

Одним из таких наиболее интересных обстоятельств в англо-саксонской правой семье является: «защита от уголовной ответственности на основание согласия потерпевшего».

Теория английского права не склонна выделять согласие потерпевшего в отдельное основание для защиты, предпочитая представлять его как обстоятельство, исключающее преступность деяния, в контексте отдельных преступлений. При этом значимость этого основания для защиты очень высока, т.к. предполагает ту область индивидуальной свободы и человеческих отношений, в которую государство вторгаться не вправе. В судебной практике государств общего права согласие потерпевшего в настоящее время является ad hoc развиваемым основанием для защиты .

Согласие потерпевшего на причинение ему вреда является, таким образом, очень неоднозначным обстоятельством, исключающим уголовную ответственность. Подобная неоднозначность возникает в связи с принципиальными различиями к определению понятия «преступление» . Если рассматривать преступление в виде нарушения чего-либо субъективного права, то сообразно с существом следует признать, что отказ от права владельца уничтожает преступность нарушения. Но, если преступление определять, как нарушение юридического объективного порядка, то преступность нарушения не уничтожается. Подобное нарушение не может в принципе зависеть от воли пострадавшего, т.к. субъективное право имеет производный характер и основано на объективных нормах права, на которые посягает совершивший преступление .

Уголовно-правовая теория в Англии совершенно не склонна выделять согласие потерпевшего в самостоятельное «общее» основание для защиты, анализируя его как обстоятельство, исключающее противоправность, в контексте отдельных преступлений. В истории уголовного права одним из первых упоминаний о рассмотрении согласия потерпевшего, как юридического обстоятельства, является трактат «Институты права Англии» Э. Коука (XVIIIв.) . При обсуждении вопроса об ответственности за причинения увечья вассалу трактат отмечает наказуемость таких действий, как лишающих монарха подданного, который способен нести службу. В этой связи в трактате упоминается казус о согласии некоего Райта отсечь себе руку, чтобы избежать службы и работы. Однако вместе с сообщником тот был заключен в тюрьму до уплаты выкупа.

Вплоть до конца XIX в. вопросы юридического значения согласия потерпевшего практически не обсуждались. Однако крупнейший криминалист викторианской Англии Дж. Стифен в «Дигестах уголовного права» вопрос согласия освещает следующим образом :

• согласие должно являться свободным выражением, дать его может лишь лицо, находящееся в твердой памяти и здравом уме, когда это лицо может формировать разумное суждение относительно согласия;
• согласие можно давать только в отношении медицинской операции в отношении себя или ребенка, находящегося под опекой, также согласие предполагается как данное в ситуации, когда лицо нуждается в срочной медицинской помощи и не способно дать согласие разумно;
• также лицо может соглашаться на применение к нему силы, не влекущей телесного увечья;
• ни при каких обстоятельствах лицо не может давать согласие на причинение телесного повреждения или смерти;
• также согласие не имеет силы если ведет к нарушению общественного порядка.

В современной судебной практике Англии оценка согласия потерпевшего с юридической точки зрения связывается с неоднозначным решением Палаты лордов по делу Брауна (1993 г.) (садомазохистские действия по согласию в среде гомосексуалистов) . Осужденные на апелляции утверждали, что все происходило по взаимному согласию, что должно исключить уголовную ответственность. Однако апелляция была отклонена в связи с заключением, что подобные действия не вписываются в принцип свободы частной жизни, вредоносно опасны, непредсказуемы и т.д.. Также апелляцию отклонил Европейский суд по правам человека, приведя довод, что вмешательство государства в этом случае оправдано посягательством на нормы общественной нравственности и морали (Ст. 8 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод) . Апелляция была отклонена. Согласие потерпевшего продолжает оставаться неопределенным в юридических границах и после решения по делу Брауна:

• с одной стороны, то, что согласие не может быть основанием для защиты в случае причинения тяжкого телесного вреда или смерти, безусловно верно;
• с другой стороны, в отсутствие телесного вреда насильственные действия не являются преступными в случае получения согласия потерпевшего. Что же касается «промежуточного» вреда, то здесь совпали точки зрения четырех лордов по делу Брауна как в форме ratio decidendi, так и в форме obiter dictum – согласие в этом случае можно рассматривать как основание для защиты, если при этом не затрагиваются интересы общества. В случае, когда согласие затрагивает общественные интересы ответ был дан Апелляционным судом в 1981 г. – исключения, предполагающие согласие как защиту, могут быть оправданы как предполагающие осуществление юридического права в случае с правомерным воспитанием или исправлением, обоснованным медицинским вмешательством или как необходимыми действиями в общественных интересах других случаях .

Примером использования принципа по делу Брауна может являться дело Уилсона (1996 г.), в котором муж на коже жены выжег с ее согласия свои инициалы. В этом случае Апелляционный суд также не счел согласие жены основанием для защиты, т.к. оно не имеет юридического значения .

Признавая согласие как обстоятельство, исключающее преступность деяния, уголовное право Англии пытается определить ту область индивидуальной свободы личности и человеческих взаимоотношений, в которую даже государство в форму уголовного права совершенно не вправе вторгаться. А в целом английское уголовное право колеблется в рассмотрении согласия потерпевшего между двумя крайностями:

• точкой зрения, основанной на личной автономии, согласно которой текло человека принадлежит только ему самому, и человек наделен правом делать с ним то, что пожелает;
• точкой зрения, что государство должно быть дозволено вмешиваться с целью отвратить индивидов от всего, что может быть расценено как вредоносное для них. Патерналистский подход обосновывается тем, что общество имеет право устанавливать границы поведению, или тем, что наносимые с согласия увечья сковывают ценные медицинские ресурсы, которые могут быть использованы в более значимых целях .

Очевидно, что неоднозначность толкования согласия потерпевшего на причинение вреда как обстоятельства, исключающего уголовную ответственность, не должна являться основанием для игнорирования проблемы правоприменителем и законодателем.

В США эти нормы излагаются в Примерном УК США в виде специальной нормы, которая является основанием для защиты в случае согласия потерпевшего (Ст. 2.11). Однако дан ряд определенных уточнений:

• согласие исключает любой элемент посягательства или предотвращает вред (зло), предупреждение которого определяется в законе, определяющем данное посягательство;
• согласие на причинение телесного повреждения является основанием для защиты при: телесное повреждение не является тяжким; такое повреждение является разумно предвидимым риском, с которым связано участие в спортивных соревнованиях; согласие является основанием в соответствии с разделом 3 данного кодекса;
• не имеет силы согласие, если: дано лицом, не имеющим на это права; дано лицом, которое в силу психической болезни, опьянения, молодости, неполноценности или заведомо не может иметь разумного суждения о вредоносности или характере поведения, вменяемого в вину в форме посягательства; дано лицом, непредусмотрительное согласие которого имеет в виду предупредить закон, который определяет посягательство; вызвано физическим насилием, силой, обманом.

Новосельцева Мария Дмитриевна,Магистрантпервого года обучения, Институт права Башкирского государственного университета, г. Уфа[email protected]

Некоторые аспекты согласия потерпевшего на причинение вреда

в уголовном праве

Аннотация.Статья посвящена согласию потерпевшего на причинение вреда в уголовном праве. По мнению автора,в действующем уголовном законе рассматриваемое обстоятельство не получило должного закрепления. В статье приводится анализ точек зрения на уголовноправовое значение согласия потерпевшего на причинение вреда,высказанных известными российскими правоведами.Ключевые слова:согласие потерпевшего,причинение вреда, общественная опасность.

Согласие потерпевшего на причинение вреда является видом проявления частной воли потерпевшего, некоторыеееаспекты учтены в уголовном законе. Однако достаточной нормативной регламентации в современном уголовном законодательстве рассматриваемый вопрос не получил. В настоящее время в учебной литературе уголовноправовая природа и значимость согласия потерпевшего на причинение вреда как обстоятельства, исключающего преступность деяния, как правило, отрицается. Такой подход обосновывается отсутствием данного обстоятельства в системе обстоятельств, исключающих преступность деяния, предусмотренной уголовным законом. В науке уголовного права единого мнения относительно уголовноправового значения согласия потерпевшего на причинение вреда не сложилось. «Повышенный интерес науки уголовного права к проблеме согласия потерпевшего во многом обусловлен тем, что оно, не получив определенной оценки в уголовном законе, на практике нередко воспринимается как обстоятельство, исключающее преступность деяния. Между тем в российском уголовном праве исключать ответственность могут лишь те обстоятельства, которые прямо предусмотрены уголовным законом. Для придания согласию потерпевшего юридической силы в УК РФ должна быть включена соответствующая норма»1.Проблема согласия потерпевшего на причинение вреда как обстоятельства, исключающего преступность деяния, давно носит в науке уголовного права дискуссионный характер. Известный русский теоретик уголовного права Н.С. Таганцев писал, что согласие потерпевшего на причинение вреда при определенных обстоятельствах исключает уголовную ответственность за вред, причиненный данному лицу. Н.С. Таганцев считал, что «если посягательство направлено на интерес, по отношению к которому охраняется только право лица владеть, распоряжаться и пользоваться этим интересом, то отказ такого лица от охранённого нормой принадлежащего ему права устранит преступность посягательства»2. По мнению Н.С. Таганцева,для решения вопроса о преступности причинения вреда потерпевшему с его согласия необходимо точно устанавливать, принадлежит ли потерпевшему право на распоряжение благами, которым причинен вред и в каком объёме. Значительное внимание уделялось объективной стороне деяния, которым 1Сидоренко Э.Л., Карабут М.А. Частные начала в уголовном праве. СПб., 2007. С. 1072Таганцев Н. С. Русское уголовное право: лекции. СПб., 1902. Т. 1. С. 400 –402.причинен вред. Оно могло быть признано непреступным лишь в том случае, когда деянием не создавалась угроза причинения вредаинтересам иных,кроме потерпевшего,лиц. Например, собственник дома просит другое лицо уничтожить дом путем поджога. Такое причинение вреда с согласия потерпевшего преступно, потому что оно создает угрозу причинения вреда другим лицам, то есть собственникам близлежащих домов. Н.С. Таганцев допускал причинение потерпевшему с его согласия имущественного вреда, принижение его чести и достоинства и причинение легкого вреда здоровью. Причинение тяжкого вреда здоровью или смерти известный теоретик уголовного права считал преступным при любых обстоятельствах. Однако согласие потерпевшего при причинении тяжкого вреда здоровью или смерти необходимо учитывать при назначении наказания виновному в таком причинении лицу.Обосновывая своё мнение, Н.С. Таганцев писал: «Нельзя поставить на одну доску с убийцей из корысти или мести солдата, заколовшего на поле битвы своего смертельно раненного товарища по его просьбе, чтобы избавить его от дальнейших мучений; доктора, прекратившего мучительную агонию умирающего и т.п.»3.Н.Д. Сергиевский, напротив, считал, что «посягательство на жизнь и тяжкое неизлечимое телесное повреждение могут рассматриваться как деяния, подлежащие наказанию, независимо от согласия или несогласия пострадавшего, так как эти блага представляют сами по себе большую ценность для государства»4. Аналогичное мнение высказывал А. Кистяковский, полагавший, что «соизволение на членовредительство и на убийство не может уничтожить виновность этих преступлений»5.В науке советского уголовного права И.И. Слуцкий впервые провел классификацию обстоятельств, исключающих преступность деяния, среди которых им было выделено согласие потерпевшего на причинение вреда6. Причинение вреда потерпевшему с его согласия, по мнению И.И. Слуцкого, не является общественно полезным и правомерным, однако степень общественной опасности такого деяния невелика и его в этой связи можно считать малозначительным. А.А. Пионтковский считал, «что согласие потерпевшего «является обстоятельством, устраняющим общественную опасность деяния при посягательстве на те права и интересы, которые находятся в свободном распоряжении потерпевшего. При наличии согласия потерпевшего совершённые действия не могут быть признаны социально опасными; их следует считать правомерными»7.Определяя согласие потерпевшего как обстоятельство, исключающее преступность деяния, А.А. Пионтковский выделял условия непреступности такого причинения: 1)согласие возможно только в отношении тех благ, которые находятся в свободном распоряжении потерпевшего; 3«Там же»4Сергиевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть Общая:пособие к лекциям. СПб., 1905. С. 22.5Кистяковский А. Элементарный учебник общего уголовного права. Часть Общая. Киев:Типография А. И. Мамонтова и К, 1882. С. 335.6Слуцкий И. И. Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. Л., 1956. С. 11 –12.7Пионтковский А. А. Курс советского уголовного права. Часть Общая. М:Наука, 1970. Т. 2. С. 342 –4012)согласие может быть дано только в пределах свободного распоряжения данным лицом своими благами и интересами. В области личных благ А.А. Пионтковский допускал причинение вреда здоровью, но отрицал правомерность причинения вреда жизни человека, полагая что это подрывает сознание неприкосновенности жизни другого человека;3)согласие не должно преследовать противоправных и общественновредных целей;4)согласие обязательно должно быть действительным, то есть оно должно быть дано вменяемым и дееспособным лицом либо законным представителем такового,выраженным в интересах представляемого. В советский период в науке относительно согласия потерпевшего высказывались различные мнения. Так, А.И. Санталов считал согласие потерпевшего на причинение вреда обстоятельством, исключающим преступность деяния,и определял его как «деяние, посягающее на охраняемый законом интерес (право), если оно осуществляется с согласия того лица, которому этот интерес принадлежит и которое может им распоряжаться по своему усмотрению»8. А.И. Санталов писал, что согласие можетвыражаться только в отношении имущественных благ и недопустимо в отношении здоровья и жизни. Другие исследователи, в том числе Н.Д. Дурманов и В.Д. Пакутин писали о том, что согласие потерпевшего на причинение вреда своему имуществу не имеет отношения к уголовному праву и является гражданскоправовым явлением. Согласие потерпевшего на причинение вреда здоровью и жизни не устраняло преступность деяния. М.Д. Шаргородский считал, что согласие на причинение вреда здоровью можно рассматривать в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, только при условии причинения телесного повреждения в общественно полезных целях, к которым можно отнести, например, исследование лекарств или производство экспериментальных медицинских операций. В дальнейшем такой подход в науке стал общепринятым. Причинение вреда с согласия потерпевшему по иным мотивам, кроме общественно полезных, считалось преступным. В таком же русле развивалась и правоприменительная практика. Новым этапом в развитии научных представлений о согласии потерпевшего на причинение вреда стало исследование А.Н. Красикова, который под согласием понимал «выражение свободного волеизъявления лица на нарушение своих благ или поставление их в опасность (риск) как способ достижения личного интереса, с одной стороны, а с другой –поведение третьего лица в рамках этого согласия»9. Он также выделил условия, при которых согласие потерпевшего исключает преступность причинения вреда:1.права и интересы, в отношении которых потерпевший выражает согласие, находятся в его свободном распоряжении;2.согласие относится только к личным правам и интересам. Согласие на причинение вреда правам и интересам третьих лиц не допускается;3.причинение вреда не должно осуществляться в общественно вредных целях;4.согласие должно исходитьот вменяемого дееспособного лица;5.согласие должно быть добровольным и дано до причинения вреда.В современной юридической науке дискуссия относительно необходимости включения согласия потерпевшего на причинение вреда в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, в Уголовный кодекс продолжается. Профессор 8Курс советского уголовного права. Часть Общая. Л.: Издво ЛГУ, 1968. Т. 1. С. 460 –465, 518.9Красиков А. Н. Сущность и значение согласия потерпевшего в советском уголовном праве. Саратов:Издво Саратовского унта, 1976. С. 19.С.Г. Келина считает, что «невключение в УК РФ 1996 г. такого обстоятельства, как согласие потерпевшего, следует признать пробелом российского уголовного законодательства»10.Обосновывая необходимость учета согласия потерпевшего в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, Т.В. Кондрашкова отмечает, что уголовный закон не признает преступлением уничтожение собственного имущества, нанесение самому себе телесных повреждений и также самоубийство. В связи с этим возникает вопрос: можно ли признавать преступлением причинение вреда правам и интересам потерпевшего, совершенное не им лично, но по его просьбе? Отвечая на поставленный вопрос,Т.В. Кондрашкова отмечает, что такое согласие или просьба являются способами распоряжения потерпевшим собственными правами, а распоряжение своими законными правами, как известно, не наказуемо. Одним из ключевых аргументов противников включения согласия потерпевшего на причинение вреда в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, является возможность злоупотребления со стороны лица, причинившего вред. Данный аргумент нельзя признать состоятельным, поскольку злоупотребление возможно при применении любой нормы права. На практике встречаются случаи незаконного осуждения к лишению свободы, однако данный факт не рассматривается в качестве основания для исключения лишения свободы из перечня уголовных наказаний.Подводя итог анализу изложенных в научной литературе мнений относительно уголовноправового значения согласия потерпевшего на причинение вреда, представляется возможным сделать вывод о необходимости внесения в уголовный закон упомянутого согласия в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния.

Ссылки на источники1.Сидоренко Э.Л., Карабут М.А. Частные начала в уголовном праве. СПб., 2007. С. 1072.Таганцев Н. С. Русское уголовное право: лекции. СПб., 1902. Т. 1. С. 400 –402.3.Сергиевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть Общая: пособие к лекциям. СПб., 1905. С. 22.4.Кистяковский А. Элементарный учебник общего уголовного права. Часть Общая. Киев: Типография А. И. Мамонтова и К, 1882. С. 335.5.Слуцкий И. И. Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. Л., 1956. С. 11 –12.6.Пионтковский А. А. Курс советского уголовного права. Часть Общая. М: Наука, 1970. Т. 2. С. 342 –4017.Курс советского уголовного права. Часть Общая. Л.: Издво ЛГУ, 1968. Т. 1. С. 460 –465, 518.8.Красиков А. Н. Сущность и значение согласия потерпевшего в советском уголовном праве. Саратов: Издво Саратовского унта, 1976. С. 19.9.Келина С. Г. Обстоятельства, исключающие преступность деяния: понятие и виды // Уголовное право. 1999. № 3. С. 7.

10КелинаС. Г. Обстоятельства, исключающие преступность деяния: понятие и виды // Уголовное право. 1999. № 3. С. 7.